ОПЫТ ДУШЕВНОГО ЗДОРОВЬЯ

Книга Владимира Кокорева начинается по законам триллера, точнее - пародии на триллер: погибший в автокатастрофе студент Хорхе Хименес (это приблизительно как у нас Иван Кузнецов) из года в год является на пересдачу экзамена по каталонскому семейному праву. Принципиальные испанские преподаватели из года в год ставят ему законный неуд (покойник не отличался прилежанием), а узнав о том, что они завалили на переэкзаменовке призрака, быстренько меняют место работы. Все это происходит буквально на первых пяти страницах. Перелистнув еще одну, мы узнаем, что вышеизложенное - завязка так и недописанного героем рассказа. Итак, наш герой - писатель. Точнее, он занимается писательством в свободное от обучения юриспруденции время. Место действия - столица Каталонской автономии Барселона, юридический факультет университета. Основ- ... Владимир Кокорев. "Как преуспеть в Барселоне". - Роман. М.: РИК Русанова, 2005. ... стр. 218 ... ной род занятий героя - учеба, дополнительный - писательство. Помимо того он оказывается еще и русским - законный повод оторваться от книжки и ознакомиться со справкой об авторе: "Владимир Кокорев родился в 1978 году в Москве. Окончил Британский Кентерберийский колледж в Лас-Пальмасе, университет Рамон Юль в Барселоне и магистратуру Института предпринимательства в Мадриде (Испания)". "Как преуспеть в Барселоне" - вторая книга Кокорева. "Первый роман "Девственный остров, или Моя жизнь на Канарах" был номинирован на Букеровскую премию 2003 года". Если действие первого романа происходило, как и следует из названия, на Канарах, во время учебы в колледже, то действие второго - в Барселоне, во времена студенчества в престижном частном университете. Ныне Кокорев - магистр корпоративного права, член Мадридской коллегии адвокатов, работает в адвокатской фирме "Урия и Менендес". ... Похоже, перед нами очередной образец псевдобиографического non-fiction - жанра, которым с легкой руки покойного Довлатова переболели едва ли не все начинающие прозаики. Но, как и в случае с завязкой несостоявшегося триллера, автор еще раз дергает за ниточку, и пару страниц спустя мы оказываемся вовлечены в нешуточную детективную интригу. Дальше - больше. Едва где-то к середине романа начинаешь понимать, что перед нами попросту классическая история не очень-то счастливой любви, как романтическое повествование сворачивает обратно в детективную колею, усложненную множеством побочных сюжетных ходов, связанных с карьерными внутриуниверситетскими интригами. Еще несколько страниц спустя перед нами разворачивается нешуточная психологическая (если не сказать экзистенциальная) драма адаптации в чужой стране, плавно перетекающая в фарсовое разрешение детективной интриги. Девушка, "убийство" которой расследовали доморощенные детективы - к слову, студенты-юристы, будущие адвокаты, - попросту раскачивалась после вечеринки на балконных перилах, имея в одной руке стакан с выпивкой, в другой - косяк каннабиса. Трагический исход вполне закономерен. Неведомый маньяк, преследовавший главную "любительницу частного сыска" Инму, оказывается просто ее застенчивым воздыхателем и т.д. ... Герои, затеявшие расследование, чтобы избавиться от скуки и пощекотать себе нервы, мирно разъезжаются на каникулы, с завидной легкостью стряхивая с себя паутину романов, в которых успели увязнуть за время учебы. Будет ли у этих романов продолжение в следующем семестре - вопрос досужий. Финал книги остается открытым - что называется, "жизнь допишет". От романа же главного героя Мигеля (русского Миши) с таинственной итальянской возлюбленной Беатриче остается лишь легкое послевкусие горечи, тоски по очередной несбывшейся сказке. Нечто вроде: "Мисюсь, где ты?" ... При внимательном прочтении романа начисто улетучивается начальное представление о его жанровой эклектичности, своеобразном биографическом акынстве. Композиция оказывается довольно изощренной, пронизанной элементами игровой карнавальности, выстроенной посредством кинематографических монтажных стыков. Так писали Хемингуэй, Дос Пассос и Скотт Фицджеральд. Из наших - Чехов и Довлатов. В рецензии на первый роман Кокорева "Девственный остров, или Моя жизнь на Канарах" Виктор Куллэ указывал на еще одну, не столь очевидную, традицию - "британские колониальные зарисовки в духе Сомерсета Моэма и Грэма Грина". Закономерное следствие обучения в Британском колледже. Рискну предложить собственное определение кокоревской прозы. На мой взгляд, его книга является своеобразной изнанкой весьма популярного ныне на Западе жанра "университетского романа" - в том его изводе, который знаком отечественному читателю по "Академическому обмену" и другим романам британца Дэвида Лоджа. Разница заключается лишь в том, что Лодж описывает мир умудренных преподавателей, а Кокорев - покамест не спешащих умудряться студиозусов. Если первые используют в качестве метаязыка для общения семиотический и психоаналитический сленг, то вторые - цитаты из песен "Роллинг Стоунз" или голливудской киноклассики: Копполы и Формана.